Там, где всегда болело, не болит, а в этом городе принято осматривать
друг другу раны, шелушить корки, прицокивать языком, качать головой и
сочувствовать; если ты чист и ни на что не жалуешься, окружающие
мгновенно теряют к тебе интерес и переключаются на кого-нибудь
страдающего; это единственный город из всех мне известных, где подробно и
цветисто поведать о том, как ты устал, измотан и заебался - значит
предъявить результат твоей работы; весело и с искоркой рассказать о том,
как ты заброшен, слаб и несчастен - значит убедить всех, что ты в
высшей степени тонкое существо; обладать как можно более экзотическим
увечьем и этим увечьем приторговывать - значить преуспеть; нигде так не
смакуют неудачи, расставания и проигрыши, нигде не делают такого культа
из преступлений, скандалов и катастроф, как здесь; большие прорывы и
открытия здесь выглядят официозной фальшью и демагогией; маленькие
победы, достижения и успехи здесь выглядят неуместно, как анекдоты на
похоронах, тебе всегда немножко неловко за них, как за человека с
соседнего кресла в театре, у которого посреди спектакля звонит телефон:
выйди уже отсюда и там торжествуй себе, тоже мне молодец, у нас тут
осень, говно и ментовской произвол, у нас тут коррупция, творческое
бессилие и солнце через миллиард лет раскалится так, что вся Земля будет
одной сплошной Долиной Смерти, хуль ты радуешься тут, пошел вон с глаз
долой - говорит тебе пространство, и ты да, послушно перестаешь
улыбаться.
Поэтому за десять дней меня пригасило, но верить в то, что все так уж
непременно глупо и дёшево, я не желаю; сдаётся мне, полгода назад в
Индии со мной произошло то, что у нормальных людей называется уверовать -
впервые что-то прояснилось насчет смерти, Бога, структуры, равновесия и
справедливости, стало стыдно за очень многие свои слова, отпало большое
количество вопросов, и теперь я окончательный фаталист, пантеист и
средоточие омерзительного жизнелюбия; потому что если ты не видишь
хорошего, это не значит, что мир протух, это просто значит, что у тебя
хуево с оптикой, и более ничего; с миром все в порядке было, есть и
будет после нас, и мы при всем нашем желании не сможем его сломать.
С тех пор, как тебя размажет твоим персональным просветлением, ты
станешь мал, необязателен и счастлив; ты перестанешь так фанатично
копить вещи, трястись над шкуркой и дорожить чужим мнением (это все
буквально произойдет: тебе перестанет быть так интересно покупать, как
раньше, ты станешь гораздо легче переносить физическую боль и больше
никогда не полезешь ни в какой гугл или блогс.яндекс смотреть, в какой
еще их личный ад люди вписывают твою фамилию); такие вещи, как смерть и
червяки под землей, перестанут тебя пугать, такие люди, как предатели,
перестанут населять твою башку, и гораздо важнее того, сколько человек
зарабатывает и на каких каналах торгует лицом, станет - хорошо ли он
смеется, дружен ли с самим собой и в курсе ли всего того, что теперь
знаешь ты. Свои вычисляются молниеносно, необходимость в остальных
отпадает довольно скоро.
Ты окажешься кусочком цветной слюды в мозаике такого масштаба, что
тебе очень неловко будет за все солипсистские выпады юности; такие
детские болезни, как ревновать, переубеждать каждого встречного и
обижаться на невнимание тебя, слава богу, оставят; религии окажутся
просто тем или иным сортом конвенции между людьми, некоторой формой
регулирования социума, довольно эффективной, к слову; новости в
пересказах мамы начнут смешить, как предсказания о конце света в 1656
году; тебе будет немножко неуютно от того, что ты не можешь всерьез
разделить ничьих опасений и тревог, временами будет отчётливо пахнуть
тем эпизодом в "Матрице", когда материя распадается на столбцы зеленых
нулей и единиц, все просто закономерности и циклы, ничего нового; но в
целом, станет куда проще и куда труднее одновременно: раньше ты,
например, знал, что можно выйти в окно и все это прекратить в одну
секунду; теперь ты знаешь, что ничего прекратить нельзя.
О чем мы, впрочем? О том, что влюбляться - очень заземляет;
отыскивается контактик, которым вся эта громадная махина мироздания к
тебе присоединяется. Когда нет такого контакта, чувствуешь себя как
космонавт, оторвавшийся от корабля в открытом космосе: красиво, но,
сука, холодно.
Холодно, да (с) В. Полозкова.